Мы в социальных сетях:

О нас | Помощь | Реклама

© 2008-2024 Фотострана

Реклама
Получить
Поделитесь записью с друзьями
Максим
Максим
В языке железнодорожного состава Набокову иногда чудился «грубый хорей» – словно поезд вычленял из пространства некую ещё нечленораздельную речь, которой способствовала скорость в достижении сверхгоголевской дали среди гребней предапокалиптических закатов. Роман Тименчик пишет в предисловии: «В стихах Набокова колёса экспресса „стихословят“, и увёртки межстихового переноса вторят всем порывам, заминкам и остановкам движения, делению путешествия и продолговатости самого состава и самих вагонов… Многое в произведениях Набокова основано на потаённом родстве слова и машины». Однако, есть некоторая тютчевская Probleme в том, как именно вещь переходит в тень, в строки. Наверное, Набокову суждено было родиться именно в России, где, как нигде, отношения между вещью и человеком напряжены до предела. Как примирить «тонконогого жеребёнка» и «стальную конницу»? Для Сергея Есенина сей предвидимый им, неразрешимый конфликт завершился трагедией: «О, электрический восход, Ремней и труб глухая хватка…» Для Набокова, дачника и горожанина одновременно, подобное противостояние, перенесённое в иную плоскость, стало продуктивным катализатором.

У Набокова будто не сами вещи – сны о вещах, в состоянии покоя и разлуки, когда человековещи объединяют людей и предметы: «Мне мучительно больно расставаться со старыми вещами» – признаётся Набоков. Иногда происходит преодоление вещами оболочки, красивой или безобразной, в стремлении слиться с мировым духом, объединяющим идеи вещного мира, и на пути к этому – обретение новых скоростей, приотворяющих свет, к встрече с которым они не готовы. «Обезумевшие вещи» Набокова» («Крушение», 1925) сродни «Взбесившемуся автомобилю» Ходасевича.
Рейтинг записи:
5,5 - 5 отзывов
Нравится2
Поделитесь записью с друзьями
Максим Максим
Алексей Филимонов.
Рецензия на книгу о Набокове
Сквозняк бессмертия.
Максим Максим
А. Ф. Здесь есть некое преломление времени. Я подумал, что сочиняя стихи на диктофон, мог бы сочинять и сразу, – хотя эта поэзия вне возможности обработки, но она дает свободу в том, что книжная поэзия табуирует, некоторые приемы, неточности формальные, даже кажущуюся неряшливость, возвращает поэзии природную интонацию. Заклинательную суть.
Casey Casey
Комментарий скрыт
Наверх